Студенческая газета

Статья подготовлена П.И. Шихатовым, доцентом кафедры бухгалтерского учета анализа и аудита

В любом деле главное – нАчать. С этого все и пошло. Как начали, так и продолжаем глумиться над родным языком. Стали говорить «договорА», «директорА», ввертывать везде в речь иностранные термины, причем придавая им значение, отличное от первоначального.

К чему нам слово «регион», к которому уже все привыкли? Есть же устоявшиеся слова – «край», «область», «район». Так нет же – «регион». Причем в сегодняшнем употреблении значение слова понять невозможно. Что-то аморфное. «Дальневосточный регион», «Пензенский регион», «в регионе села Кукуева». Где границы региона? Изначально в научных трудах этот термин все же подразумевал под собой обширную территорию, связанную с такими географическими понятиями, как Северная Америка, Ближний Восток и т.п.

Потуги придать банальностям особую значимость привели к появлению словосочетаний из разряда «масло масляное»: «прейскурант цен», «сервисное обслуживание», «инжекторный впрыск», «потенциальные возможности» и т.п. Конечно, и в советских средствах массовой информации такое проскальзывало: «народный фольклор», «страны народной демократии»… Но это все же делалось намеренно: чтобы или подчеркнуть отличие действительно народных частушек, песен от официальных выступлений хора самодеятельности, или показать отличие «западной демократии» от «социалистического народовластия».

Перестроечные годы внесли много «мути» в наш родной язык. Появились новые аббревиатуры, словосочетания, слова и словечки. Меняла долларов в ларьке сразу стал заниматься конвертацией СКВ, уголовники-вымогатели стали гордо именоваться «рэкетирами», убийцы – киллерами, трудовой договор стал обзываться контрактом, по улицам поехали иномарки. Посредники сразу стали значимыми, а то и великими, потому как их нарекли брокерами. Все продавцы на выезде, завхозы, водители-экспедиторы, просто мальчики на побегушках почему-то стали менеджерами, хотя к управлению никакого отношения не имели.

Внесли свою лепту и видеопираты. Дети стали выражаться совершенно немыслимыми в русском языке словосочетаниями. Тут «постарались» переводчики, дословно переводя иностранные ругательства. Про этикетки на кассетах и говорить не приходится. Помимо орфографии («Кракадил Данти», «Карозия», «Палицейский из Моями» и т.п.) появились новые прилагательные: «ломовой» боевик, «ломовейший» боевик, «чумовой» мордобой.

Чем дальше в лес, тем больше дров. Буквально все захотели выделиться своей речью, и потекла широкой рекой «блатная феня», захлестнув все и вся. Не осталось гражданина, не знакомого с тем, что такое «в натуре», «разборка», «стрелка», «фуфло толкать».

Во времена доперестроечные любой жаргон был уделом небольших социально обособленных групп. Все прекрасно знают о существовании молодежного, профессионального или уголовного жаргона. Это было и будет. Но чтобы он заполонил повседневную жизнь, стал обыденным для газет, журналов, телеэфира, для общения между нормальными людьми – такого еще не было в истории России. Блатная феня, как слово и понятие, пришла в русский язык от одесских воров времен Бени Крика. «Я за это говорил». В России ею пользовались преступники, но никак не политики и публично выступающие люди.

Если язык советских дикторов, ведущих, журналистов был образцом чистоты и классического произношения, то ныне слышишь такое, что некоторых хочется спросить: «А в школе вы вообще учились?». В порядке вещей – ввернуть жаргонное словцо. Фраза зачастую строится настолько коряво, что слушатель не может вспомнить, о чем шла речь в ее начале. Постоянное «мыканье», «э-эканье» и т.п. При этом косноязычие компенсируется пляской святого Витта перед камерой или непомерной жестикуляцией, напоминающей то ли распальцовку, то ли сурдоперевод.

И при этом нам будут важно говорить о предстоящем «саммите». Почему не «встрече в верхах»? Почему дикторы Би-би-си говорят на чистейшем, классическом английском, хоть вместо лингафонного курса слушай? Почему во Франции принят закон в защиту чистоты языка?

Язык – носитель души нации! Используя чужестранные слова, мы зачастую выхолащиваем смысл и затрудняем понимание речи. Стали забывать исконно русские слова, подменяя их словами-пришельцами. Никто и не вдумывается в смысл произнесенного. А если просто подумать, один миг? Мы сказали: «Здравствуйте!» Смысл предельно прост – мы желаем здравия. «Спасибо!» – «спаси Вас Бог», подсократили. Полузабытое «благодарю» – «благо дарю». А чужеродные-то слова? Какой в них смысл? Это еще понять надо, усложняя себе самому общение.

Технический прогресс идет семимильными шагами. Десятки каналов телевидения, сотни печатных изданий, ну и разумеется, Интернет. На то она и всемирная паутина – никуда не деться. Изначально сложилось так, что языком общения в сети был английский. В российском Интернете складывался свой язык, зачастую просто транслитерация английских слов. А потом началось самое интересное – эти слова обрусели. Любому пользователю Интернета понятно, что такое «чатиться», «висеть онлайн», «кинуть по мэйлу», «вставить смайлик», «загуглиться». Новые явления – новый жаргон, это неизбежно. Но как отнестись к ураганной безграмотности многих пользователей? Не от нее ли пошла волна «олбанского»? Грамматика, орфография искажены до абсурда, если не до маразма: «Превед, красавчег!», «Выпей йаду, аффтар!». Впрочем, пик моды на олбанский, кажется, уже позади, и списывать безграмотность на новый стиль будет посложнее.

Интернет интернетом, но не все же сутками просиживают за компьютером. Можно просто оглянуться вокруг, и тихо присвистнуть – реклама, ценники, меню в ресторанах и кафе… На московской кольцевой автодороге долго висел рекламный щит одной фирмы, торгующей автомобилями: «ЕХАЙ!». А почему не ЕДЬ? Вот только КУДЫ? Не знаю, учили ли грамотеи в школе прилагательные-исключения «стеклянный», «оловянный», «деревянный». Повально пишут на ценниках: «мороженное», «кожанные» перчатки, «овсянная» каша и т.п. Меню в кафе и ресторанах тоже сверкают перлами. Вот вам «жаренный молодой ягненок» (а есть ягнята-пенсионеры?!), «куринное крылошко», «баранья запеченка», «салат из майонеза и овощей»… Аппетит пропадает. Если управляющий ресторана пропустил такое меню, то что же готовит шеф-повар? «Пельмени из рук мастера», как было написано на упаковке одного крупного производителя.

Читать газетные объявления можно как садомазохистскую поэму о русском языке: «Ногти. Обучение», «машина на транзитных номерах», «пробурение скважин», «свежее мясо с российских полей», «евровагонка», «еврохимчистка», «европаркет», «бригада грузчиков на любой вкус», «затюнингованная машина»…

И опять же вернемся к первоначальному смыслу заимствованного слова. Английское слово «тюнинг» означает «доработка, доводка, настройка». Вначале то же самое под этим словом подразумевалось и в русском языке. Теперь же любители-извращенцы изобрели новообразования: «затюнингованная», «протюнингованная», «оттюнингованная». Нельзя ли попроще? Машина доработана, и все. Неологизмы-нелогизмы продолжают плодиться: «дешевые цены», «профилактика здоровья», «товары импортного производства», «дисконтная система скидок»… К сожалению, мы уже привыкли к этим экзерсисам и не обращаем на них внимание.

Царь Петр I привнес в русский язык много иностранных слов, провел множество реформ, коренным образом изменивших русскую жизнь. Да, ладьи легендарного князя Олега стояли под стенами Царьграда. Да, лОдьи русских поморов бороздили все северные моря. Да, струги удалых ватажников отправлялись на поиски неизведанных земель, а купец Афанасий Никитин достиг сказочной Индии в своем «хожении за три моря». Да, при царе Алексее Михайловиче уже был построен первый русский корабль, так сказать, западного образца – «Орел». И все же, только при Петре Великом Россия получила флот, достойно представляющий миру ее державное величие и могущество. При этом практически вся морская терминология была заимствована из голландского. Слова прижились, устоялись, изменились даже.

Удивительны в этом смысле морские команды, пришедшие из английского языка. «Аврал!» – Over all! – «Все наверх!». «Полундра!» – Pull under! – дословно, «Тянись вниз!» (то есть «скройся, опасность»).

Языковой взаимообмен и общение между нациями неизбежны – не в пустыне живем. Но не «пустое» же подражание, тем более в таких масштабах! Лингвисты считают, что если в язык внесено 10 и более процентов иностранных слов, он обречен на перерождение и вымирание. За эту грань наши заимствования давно перешагнули. Я не считаю обрусевших слов из европейских, тюркских языков, которые на протяжении столетий входили в наш язык вместе с новыми реалиями. Я не призываю говорить: «вельми понеже», или «ножной мяч» вместо «футбол». Но, может быть, хватит коверкать слова, поганить родной язык чужеродными словами и феней? А то скоро: «Слышь, реальное палево! На районе никто не в теме, этого, как его, в русский никто не въезжает»…